А мне приснился вот такой вот сон...Ее лицо смотрело отовсюду: с каминной полки, со стен, оно было изображено на картинах, висящих на стенах и подмаргивало с небрежно брошенных газет.
Я остановился.
Все это – картины, вырезки газет, статуэтки – принадлежало к совершенно разному времени. Вон та фигурка, стоящая неподалеку от лампы и оттого видная мне гораздо лучше, нежели ее товарки, явно принадлежала к шумерской цивилизации, Газетная статья датировалась 1891 годом, в картинах я разбирался мягко говоря не очень, но даже такому неискушенному зрителю было ясно, что этот холст был написан где-то в Голландии… И отовсюду – эти точеные, хрупкие черты, невиданно-бирюзовые глаза, и тонкие, гибкие руки; словно декорации на заднем фоне – предметы эпох, костюмы, сидящие на ней с аристократической небрежностью.
- Я уже давно собираю ее изображения, - старик засмеялся сухим, почти хрипящим смехом, подошел к картине и провел рукой по шероховатой поверхности полотна, - правда, она красивая? Вижу же, что тебе нравится.
Я молчал. Да и что скажешь, сидя дома у полубезумного коллекционера и глядя на лицо своей приятельницы, буквально заполонившей эту комнату?
- Можешь конечно мне не верить, - фанатичный взгляд уперся мне в лицо, желтоватая кожа казалась восковой, а в помещении сразу стало как-то противно-жарко той самой духотой, от коей по телу разливается противная холодная изморось,- но я, хоть и обыкновенный смертный, ухитрился за годы своей жизни многое узнать о ней. Хотя бы эта моя коллекция… я понимаю, ты не эксперт в искусстве, но можешь пригласить сюда какого угодно специалиста, дабы он подтвердил, что все эти вещи – не стилизация, не подделка, нет, они действительно принадлежат всем тем временам….
- Но кто же она тогда, по вашему мнению? - я откинулся на кресле, глядя выглядывающий из-за двери вполне себе современный холодильник.
- Я и сам не знаю. Ее красота всегда покоряла умы, ей посвящали стихи и картины. Только посмотри, это же она, она смотрит отовсюду, посмотри! Я встретил ее в 1924 году, и тогда она уже была такой же, какой сидела с тобой в том кафе, такой, как во времена Древнего мира.
Я уже начал порядком уставать от всего этого бреда.
Сначала он выскочил из-за соседнего столика кафе. Напугал мою хорошую знакомую, с которой мы наконец-то нашли время встретиться, потом, после того, как она в ужасе от его сумасшедшего вида рванула в сторону автостоянки, сунул мне в карман свою визитку и тащился за мной до самой стоянки, крича нечто невнятное, типа «Она, она, зайдите, обязательно зайдите!!!».
Потом он появлялся передо мной еще несколько раз, в транспорте, торчал перед окнами работы и надоел смертельно.
И вот теперь я, не зная для чего, приперся в его квартирку и разглядывал все эти произведения искусства. Хотя, мотив все же был – я очень надеялся, что старик извинится и пообещает впредь не шататься за мной по улицам.
Но, видно, в его планы это не входило.
- Один человек, записи которого после его смерти попали мне в руки, писал о некой девушке, в которую он был влюблен без памяти, и о ее подарке, старинной книге легенд. Парнишка был безумно счастлив, но не любил ходить со своей дамой в общество…. Потом он исчез, в никуда пропала и девушка, с которой, впрочем, никто из нас не общался, и только в дневнике была фотография, он, девушка, и книжка в красивом кожаном переплете..
Жаль, очень жаль, что я узнал о ней только после того, как сам чуть не погиб. Я
- Да что вам наконец нужно??! Может, хватит наконец говорить загадками? – я не выдержал. – Чего вы хотите от меня и от Лины?
- Я уже ничего не хочу. Просто проведя полжизни за демонологией, хотел предупредить вас, что Лина в далеком, далеком прошлом совершила обмен. Вы бы назвали такую сделку «продать душу Дьяволу». Красота, совершенство, бессмертие и богатство, разум – все это навсегда, до скончания времен останется с ней. Взамен же – она стала кем-то вроде энергетического вампира, обязалась кормить своего Хозяина. Я до сих пор не знаю, что такое этот процесс «кормления» в деталях, но мне достоверно известно, что никто из ее знакомых не живет дольше 3 лет, а сама она постоянно меняет места жительства.
- Хватит нести эту чушь.
Я выскочил на улицу, не желая ни минуты боле оставаться в этой странной квартире среди портретов Лины и в обществе старика, в духоте и под немигающими взглядами десятков глаз.
Хватит, хватит с меня этой чуши, этой мистической чепухи…
Лина – самая обыкновенная девушка, ну ладно, пусть очень красивая, пусть необыкновенно чуткая, но все же это просто девушка, а не какой-то там монстр, рожденный воображением больного старика.
Картины/газеты/статуэтки… все это просто необычайно красивые поделки, сейчас можно купить сколько угодно вещей «под старину».
А то, что на них изображена Лина – тоже ничего удивительного в этом нет, преуспевающая модель действительно частенько смотрит на меня с витрин в костюмах, с рекламных проспектов в разных интерьерах…
Да, у нас отличные дружеские отношения. Да, она часто ездит по миру, и никогда не забывает привозить мне небольшие сувениры, книги или поделки местного народного творчества.
Да у меня ими уже вся квартира забита, люблю я подобные игрушки.
Придя домой, я первым делом поставил чайник и раскрыл «Кельтские легенды», оригинальное издание, привезенное все той же Линой с туманного Альбиона.
Вот, кстати, яркий пример того, что подруга никогда не забывает про меня: книга обтянута тонкой кожей с замысловатым плетением, странички искусно состарены, и текст выписаны затейливым шрифтом.
Кружка с чаем опустела, а я не мог оторваться от текста.
Внезапно меня отвлек какой-то непонятный запах… принюхавшись, я отложил книгу и пошел обходить квартиру; запах усилился, и я как-то резко понял, чем пахло – средне между ароматом свежего парного мяса запахом плесени.
В дверь позвонили.
- Лина, ты?
Она молча вошла в квартиру, я закрыл дверь пошел следом за ней в комнату.
Внезапно девушка развернулась, и вместо рук я увидел грязно-бурые лезвия со стальным блеском в том месте, где шла заточка лезвия.
Сначала она как-будто игралась, нанеся да-три ранения, легких, но не менее больных.
Последнее воспоминание – два этих ножа в моем теле, разрывающие плоть практически напополам….
Собственно, тут я проснулся, перебудив криком весь дом.